Продолжаем листать альбом «Ничто не забыто, никто не забыт», которые создали старшеклассники Волченской школы в 1965 году. Из него мы узнали еще об одном герое-антифашисте – Алексее Дорошеве.
Вот что о комсомольце вспоминает Александра Павловна Савичева:
«В 1940 году к нам в школу прибыл новый ученик Алексей Дорошев. Был он не по годам развит, широк в плечах, выше среднего роста, слегка заикался. Нас, учителей, удивляла его серьезность и идейность. К комсомольским поручениям относился добросовестно и всегда честно выполнял их. Когда началась война, Алеша особенно серьезно обсуждал события, охотно брался за все дела, связанные с комсомольской работой. Я была тогда секретарем первичной комсомольской организации. Мы активно помогали фронту всем чем могли: участвовали в сборе теплых вещей для армии, в сборе металлолома для заводов, в сборе средств на танковые колонны. А еще учились стрельбе из боевых винтовок, изучали противовоздушную оборону,патрулировали по хутору, были проводниками военных патрулей, сами были наблюдателями на пункте церкви по наблюдению за воздухом при налетах на Лихую. Не было среди нас хлюпиков, которые отказали бы в помощи фронту. Нам охотно помогали во всех делах военные различных подразделений, временно останавливающихся в хуторе.
Однажды в нашу комсомольскую организацию прибыла новая комсомолка Губкина Валентина. Она рассказала, что бежала из немецкого плена вместе с тремя бойцами, перебралась через фронт. Райком комсомола направил ее к нам в колхоз. Приняли мы ее с открытым сердцем во всем, старались помочь. Но уже через месяц у нас пропал протокол комсомольского собрания. Пионер Сафронов Ваня, на квартире которого стояла Губкина, принес мне этот протокол, утверждая, что нашел его в вещах Губкиной. Страшное подозрение возникло у меня. С какой целью протокол похищен? Об этом я поделилась с Дорошевым Алешей и поручила ему наблюдать за Губкиной. С этого времени Алексей старательно следил за ней. Выяснилось, что при появлении немецких самолетов кто-то вночное время в степи бросал ракеты в сторону Лихой. Алексей ночами не спал, бродя по степи в поисках ракетчика. И набрел… Губкина Валентина была взята органами безопасности.
Фронт приближался. Колхоз начал эвакуацию. Вместе с фермой ОТФ, МТФ и сельским советом выехали и комсомольцы: я, Камбулова Мария, В. Иванова, Дорошев Алексей, Дорошева Екатерина, Батажков Алексей, Рубан Ольга, Босова Раиса и др.
Но через неделю мы вынуждены были вернуться. В районе Мокрый луг нас отрезала танковая немецкая колонна. Начались мрачные дни оккупации. Появился атаман, полицейские. Настал «новый порядок»: ночью нельзя ходить, собираться группами, нужно было идти на регистрацию, работать в бригаде. Малейшее уклонение – и плетка полицейского Б. гуляет по спинам непокорных.
Молодежь не признавала «нового порядка». Вечерами мы собирались вместе. Возникали вопросы: как быть дальше? Алеша Дорошев уже твердо решил, что делать. Однажды он сообщил, что у него есть ко мне серьезный разговор. Мы пошли не одни, с нами была моя сестра Екатерина. По пути Алеша узнал, что я скоро уеду из хутора. Он резко оборвал разговор и быстро ушел. Я уверена, что он хотел посвятить меня в свои планы будущей подпольной работы.
Вскоре в хуторе появилась Губкина Валентина. Она приехала с немцами. Среди них был и наш хуторянин Степан Ш., который был у немцев комендантом. По приезде в хутор Губкина открыто заявила, что комсомольцам несдобровать, она обо всем донесет. Она ездила в Каменск в немецкую комендатуру, но вскоре исчезла. По-видимому, немцам она была нужна в другом месте. Но ее появление решило судьбу Алексея Дорошева. Ему предложили на выбор: или Германия, или расстрел. Не имея выхода, он уехал с твердым решением: «Бороться или бежать». Подробностей работы и поведения Алеши во время оккупации я не знаю, но уверена, что такой человек боролся, иначе он не мог».
О подлости предательницы Валентины Губкиной свидетельствует и Елена Яковлевна Батажкова, жена партизана А.Е. Батажкова, расстрелянного фашистами в самом начале оккупации: «Во время оккупации приходила к нам и В. Губкина. Она забрала два платья и туфли дочери Ольги, которая была в отсутствии. Приходила она с немцем».
Рассказ Анны Даниловны Дорошевой:
«Мой сын, Дорошев Алексей, родился в 1926 году. Жили мы в Изварино, в 1940 году переехали в хутор Волченск. Алеша был комсомольцем. Учился хорошо, но имел скрытный характер. Он был очень самостоятельным, никогда не посвящал нас,родителей, в свои дела. В 1940 году мы потеряли отца: он погиб в шахте. Остались одни.
Когда началась война, Алеша особенно переживал за страну. Он всеми силами старался помочь своей Родине. Часто ночами его не было дома. Возвращался усталый и сонный. Поспав несколько часов, шел в школу, а ночью снова исчезал. Тогда везде было много подозрительных лиц, и в хуторе они тоже были. Особенно он ненавидел одну – Губкину Валентину. Он часто с нею спорил, ссорился. Когда колхоз эвакуировался, Алеша вместе с комсомольской организацией выехал с фермой ОТФ. Но через неделю вернулся. Потянулись мучительные дни выжидания. Началась регистрация. Алеша, как комсомолец,вынужденбыл зарегистрироваться,его в хуторе все знали. За всеми комсомольцами был учрежден надзор со стороны Александра Б., полицейского.Алешу заставили работать в колхозе. Но не таким он был, чтобы смириться! Он дружил с одноклассником Батажковым Алексеем, отца которого расстреляли немцы за участие в партизанском отряде. Однажды ночью я застала Алешу вместе с Батажковым. Они чистили винтовки. Их было больше десятка. Для чего нужны были эти винтовки,не знаю. Сын стал часто пропадать ночью. Иногда он сам приезжал на лошади со степи, иногда к нему приезжали. За время оккупации к нему приходил совсем незнакомый мне человек, видимо издалека, так как сын просил его накормить. При его появлении Алеша просил меня уйти — у них тайный разговор. Этот человек приходил три раза. О чем они говорили, мне неизвестно, как неизвестно, и кто он.
При появлении в нашем хуторе Губкиной Валентины, Алеша помрачнел. Его вызвали в Каменск в жандармерию. Оттуда он вернулся невеселым и сказал: «Предлагают ехать в Германию или расстрел. Лучше я уеду, чем на ваших глазах меня расстреляют. И там люди борются». В ноябре месяце 1942 года его отправили в Германию. Больше о нем никаких вестей не было. После войны возвратившийся из Германии Волченский Валентин рассказал, что его разлучили с Алексеем в эшелоне. Житель Лихой, ехавший с Алексеем дальше, рассказывал, что Алексей попал с ним в один лагерь, пытался три раза бежать. Дважды его возвращали, в третий раз он не вернулся. Наверное, убит».
Рассказ Николая Ивановича Яицкова
«Родился я в хуторе Лихом. Там и учился. Во время оккупации часто ходил в Волченск, где жил мой дядя Дорошев Михаил, отец Алексея. Тогда мне было тринадцать лет. Алексей был тихим, скрытным юношей, лишнего никогда ничего не говорил. В свои тайны он меня не посвящал, но никогда не отказывался взять меня с собой. Однажды мы с ним ходили в Грачевую балку, где были бои во время отступления наших. Там мы нашли два автомата и две винтовки. Как-то Алексей сказал, что в белгородцевской посадке он спрятал автомат. Мынашли его, но он не стрелял. Нужен был затвор. Алексей, оставив меня в посадке, пошел домой за затвором и вскоре вернулся. Вдруг мы заметили немецкого мотоциклиста, ехавшего по дороге. Мы притаились. Мотоциклист неожиданно остановился и направился в посадку. Не раздумывая, Алексей выстрелил в фашиста. Без единого звука немец повалился в кустарник. Мы забрали у него пистолет, часы и быстро ушли. Однажды я видел незнакомого человека, который приходил к Алексею. Они долго о чем-то говорили. Несколько раз мы были у Рогозиных. О тайном они при мне не говорили».
Маленький снайпер
Рассказывает одноклассник Алексея Дорошева, сын первого партизана хутора Волченского Андрея Еремеевича Батажкова, расстрелянного фашистами, Алексей Андреевич Батажков:
«Годы войны. Я только что окончил 6 классов. Меня вместе с другими ребятами попросили помочь в эвакуации колхозной фермы. Руководил эвакуацией Харитон Евменьевич Д., впоследствии ставший атаманом. Когда мы возвращались назад, то на одной из опушек заметили около 12 немецких мотоциклов и несколько убитых немцев. Ребячье любопытство – и мы у трупов. В сумках нашли колбасу, хлеб, шоколад. Вдруг из куста послышался стон. Мы бросились туда и увиделираненого красноармейца, который рассказал, что они нарвались на немецких мотоциклистов и вели неравный бой. Из всех товарищей остался он один. Мы отдали ему все, что вытащили из немецких сумок. Что ждало нас в хуторе? Возможный арест и расстрел за коммуниста-отца. Отец, который вернулся из-под Маргаритовки, был дома. Затаились. Несколько раз нас навещал атаман. Когда арестовали отца, я несколько раз носил ему передачи в немецкую комендатуру. Однажды, возвращаясь из Каменска, я зашел отдохнуть в лесополосу и наткнулся на разлагавшийся труп немецкого солдата. Рядом лежала винтовка с патронами. Из любопытства я взял ее и решил испробовать. В это время низко пролетал немецкий самолет. Лицо летчика было отчетливо видно. Я спустил курок. И вдруг – о чудо! Самолет стал приземляться и был в дыму. Я очень испугался и побежал домой. Все время казалось, что немцы гонятся за мной.
Потом, когда мы вместе с Алексеем Дорошевым ходили в Каменск, часто отдыхали на крыльях сбитого самолета.
Как-то вместе с Дорошевым Алексеем и Яицким Николаем мы убили немца.Мы хотели перейти линию фронта, но нам не удалось. Дорошев Алексей вынужденно уехал в Германию -ему грозил арест, расстрел. Но он сказал, что и в Германии можно мстить».
Память о тех, кто не вернулся с полей сражений, кто ковал победу в тылу, кто пережил оккупацию и концлагеря, всегда должна оставаться в наших сердцах. Мы благодарны ребятам-комсомольцам и их учителям из далекого 1965 года, собравшим и сохранившим для потомков бесценные свидетельства мужества и стойкости наших земляков, которые не покорились врагу в черные дни оккупации, а боролись с ним и помогали своему народу, рискуя самым дорогим – своей жизнью.
Волченский альбом «Ничто не забыто, никто не забыт» содержит в себе много воспоминаний очевидцев, и мы вам обязательно о них еще расскажем.
Информацию и фото предоставили сотрудники МЦБ.
